Привет)))
В этой записи изложу свои соображения по поводу одного из самых масштабных жанров академической музыки - симфонии.
О происхождении слова "симфония" говорить не буду - оно уходит корнями в Античность, и любознательным рекомендую почитать здесь и здесь - я же расскажу собственное понимание этого жанра.
Все-таки, краткую историческую справку надо дать. Начнем с венских классиков. Йозеф Гайдн, один из основоположников жанра симфонии, будучи на службе у князей Эстерхази, помимо управления хором, оркестром и постановкой опер, обязан был предоставлять знати "новую" музыку. И поэтому его перу принадлежат аж 104 (а по последним данным много больше) симфонии и около 83-х струнных квартетов. В симфониях Гайдна встречается много (извините за выражение))) приколов, любопытных приемов в инструментовке и даже оригинальных сценических решений. Гайдн также дал жизнь понятию "програмная симфония", о котором чуть позже.
Далее Вольфганг Амадей Моцарт, продолживший симфонические традиции Гайдна. Однако, симфонии Моцарта, особенно поздние (на мой взгляд), гораздо насыщеннее как оркестрово-инструментально, так и жанрово-драматически. Симфония из "развлекательного" продукта становится самостоятельным серьезным жанром.
Бетховен. Несмотря на то, что у Гайдна сто четыре симфонии, у Моцарта сорок одна, а у Бетховена всего девять - именно Бетховен для меня является первым гигантом мирового симфонизма. Моцартовский драматизм (которого я, кстати, так и не услышал ни разу) у него перерос в героико-трагические интонации, и это касается не только его симфоний, но и фортепианных сонат. Бетховен расширил длительность симфонии, - девятая идет час с лишним - впервые ввел в симфонический оркестр хор, впервые создал пятичастную симфонию (шестая, "пасторальная") и впервые применил такое понятие, как "монотематизм" - когда во всех частях симфонии проскальзывает, или принимает непосредственное участие в развитии материала одна и та же тема.
В период романтизма отмечаем Берлиоза с его развитием програмности, увеличением оркестра и увеличением временных рамок симфонии. Да и прочие композиторы продолжили вносить в симфонию и в оркестр что-то новое. Также хочется упомянуть, конечно, Мендельсона, Дворжака с его замечательными девятью симфониями, Сен-Санса (третья, с органом), Брамса и Шумана.
Поздний романтизм. Брукнер и Малер - очередные гиганты мирового симфонизма. У обоих по девять симфоний (о "проклятии девятой симфонии" расскажу в другой раз), если не считать ученических симфоний Брукнера и набросков десятой Малера. Вот здесь расширение симфонии, а также симфонического оркестра достигает своего апогея. Малеровский оркестр - гигантский, огромное количество инструментов, хор, солисты - восьмую даже назвали "симфония тысячи участников". Да и протяженность впечатляющая - до часа сорока минут, что, кстати, не сильно помогает восприятию; пока дослушаешь до финала, забываешь, что творилось в первых частях. Также упомяну Яна Сибелиуса, у которого тоже есть что послушать и поиграть.
В России симфония - это, конечно же, Чайковский, Рахманинов, Шостакович и Прокофьев. Менее часто звучат симфонии Римского-Корсакова, Калинникова, Гречанинова и Мясковского, что странно, ибо музыка их не менее прекрасна. Что творилось дальше, лично мне не очень интересно. После такого грандиозного пути развития и не менее грандиозного пика, симфония пошла обратно на сжатие. И в конце двадцатого и начале двадцать первого века, в плане временных рамок, симфония вернулась к изначальным двадцати-двадцати пяти минутам. Музыкальный язык сильно поменялся, и часовую авангардную симфонию не все бы выдержали (в первую очередь, музыканты-исполнители).
Вот.
Лично я думаю, что симфония и симфонический оркестр - лучшее, что придумало человечество за всю свою историю. Ведь, на момент пика своего расширения, в симфонию вставляли все, что душе автора угодно. От хора и солистов (как вокальных, так и инструментальных) до фортепиано, органа и кучи других самых разных инструментов, которые раньше никто в оркестре не думал увидеть и услышать. Массивные, мощные и монументальные отрывки сменяются очень тихими, камерными кусочками, несмотря на гигантский состав.
В этой записи изложу свои соображения по поводу одного из самых масштабных жанров академической музыки - симфонии.
О происхождении слова "симфония" говорить не буду - оно уходит корнями в Античность, и любознательным рекомендую почитать здесь и здесь - я же расскажу собственное понимание этого жанра.
Все-таки, краткую историческую справку надо дать. Начнем с венских классиков. Йозеф Гайдн, один из основоположников жанра симфонии, будучи на службе у князей Эстерхази, помимо управления хором, оркестром и постановкой опер, обязан был предоставлять знати "новую" музыку. И поэтому его перу принадлежат аж 104 (а по последним данным много больше) симфонии и около 83-х струнных квартетов. В симфониях Гайдна встречается много (извините за выражение))) приколов, любопытных приемов в инструментовке и даже оригинальных сценических решений. Гайдн также дал жизнь понятию "програмная симфония", о котором чуть позже.
Далее Вольфганг Амадей Моцарт, продолживший симфонические традиции Гайдна. Однако, симфонии Моцарта, особенно поздние (на мой взгляд), гораздо насыщеннее как оркестрово-инструментально, так и жанрово-драматически. Симфония из "развлекательного" продукта становится самостоятельным серьезным жанром.
Бетховен. Несмотря на то, что у Гайдна сто четыре симфонии, у Моцарта сорок одна, а у Бетховена всего девять - именно Бетховен для меня является первым гигантом мирового симфонизма. Моцартовский драматизм (которого я, кстати, так и не услышал ни разу) у него перерос в героико-трагические интонации, и это касается не только его симфоний, но и фортепианных сонат. Бетховен расширил длительность симфонии, - девятая идет час с лишним - впервые ввел в симфонический оркестр хор, впервые создал пятичастную симфонию (шестая, "пасторальная") и впервые применил такое понятие, как "монотематизм" - когда во всех частях симфонии проскальзывает, или принимает непосредственное участие в развитии материала одна и та же тема.
В период романтизма отмечаем Берлиоза с его развитием програмности, увеличением оркестра и увеличением временных рамок симфонии. Да и прочие композиторы продолжили вносить в симфонию и в оркестр что-то новое. Также хочется упомянуть, конечно, Мендельсона, Дворжака с его замечательными девятью симфониями, Сен-Санса (третья, с органом), Брамса и Шумана.
Поздний романтизм. Брукнер и Малер - очередные гиганты мирового симфонизма. У обоих по девять симфоний (о "проклятии девятой симфонии" расскажу в другой раз), если не считать ученических симфоний Брукнера и набросков десятой Малера. Вот здесь расширение симфонии, а также симфонического оркестра достигает своего апогея. Малеровский оркестр - гигантский, огромное количество инструментов, хор, солисты - восьмую даже назвали "симфония тысячи участников". Да и протяженность впечатляющая - до часа сорока минут, что, кстати, не сильно помогает восприятию; пока дослушаешь до финала, забываешь, что творилось в первых частях. Также упомяну Яна Сибелиуса, у которого тоже есть что послушать и поиграть.
В России симфония - это, конечно же, Чайковский, Рахманинов, Шостакович и Прокофьев. Менее часто звучат симфонии Римского-Корсакова, Калинникова, Гречанинова и Мясковского, что странно, ибо музыка их не менее прекрасна. Что творилось дальше, лично мне не очень интересно. После такого грандиозного пути развития и не менее грандиозного пика, симфония пошла обратно на сжатие. И в конце двадцатого и начале двадцать первого века, в плане временных рамок, симфония вернулась к изначальным двадцати-двадцати пяти минутам. Музыкальный язык сильно поменялся, и часовую авангардную симфонию не все бы выдержали (в первую очередь, музыканты-исполнители).
Вот.
Лично я думаю, что симфония и симфонический оркестр - лучшее, что придумало человечество за всю свою историю. Ведь, на момент пика своего расширения, в симфонию вставляли все, что душе автора угодно. От хора и солистов (как вокальных, так и инструментальных) до фортепиано, органа и кучи других самых разных инструментов, которые раньше никто в оркестре не думал увидеть и услышать. Массивные, мощные и монументальные отрывки сменяются очень тихими, камерными кусочками, несмотря на гигантский состав.
Честно признаюсь - я никогда не шел за тенденциями своего времени. Мне не нравится тот язык, который пропагандируют современные композиторы. Я считаю, что музыка должна быть понятной, как для слушателей, так и для исполнителей. Именно поэтому я пишу музыку в романтической и позднеромантической манере. И именно поэтому душа у меня лежит к большим позднеромантическим симфониям.
Я преклоняюсь перед жанром симфонии. И буду всеми силами стараться возродить эту некогда грандиозную и мощную махину, вернуть те времена мелодичного музыкального языка, массивных музыкальных форм и прекрасных образов.
Я преклоняюсь перед жанром симфонии. И буду всеми силами стараться возродить эту некогда грандиозную и мощную махину, вернуть те времена мелодичного музыкального языка, массивных музыкальных форм и прекрасных образов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий